Нет, воды здесь прибыло еще больше. Отважиться при таких условиях нырять в сифон, да еще одному — безумие.

По дороге к биваку я еще ничего не сказал товарищам, но решение принято. Придется отказаться от погружения.

Трудно было вообразить более неудобный бивак. Свои палатки облегченного типа нам не удалось поставить как следует, они заваливаются на спящих и чуть не душат их. Между тем мы проведем в Пиаджа-Белла три ночи, так как, даже если погружение не состоится, нужно проникнуть в глубь пещеры, чтобы выполнить остальные запланированные работы: изучить геологический разрез, взять пробы воды для химического анализа, пробы планктона, отработать методику спасения спелеологов.

Для борьбы с лесными пожарами, инцидентами на дорогах, в горах, для спасения тонущих в прибрежной полосе и в открытом море как летом, так и зимой действует четко организованная спасательная служба с морскими, горными и другими подразделениями, находящимися в ведении министерства внутренних дел. Они функционируют везде, кроме подземных недр, где между тем ежегодно происходят драматические случаи.

Вот почему три года назад командование Республиканских отрядов безопасности просило меня при содействии Французского института спелеологии принять участие в организации специальной группы по оказанию помощи спелеологам, попавшим в беду. Риск, которому подвергаются участники крупных спасательных работ, необходимость выполнять их оперативно, трагические последствия возможных неправильных действий — все это требует, чтобы ответственность за операцию несла группа, неукоснительно соблюдающая субординацию, действующая, конечно, в контакте с местными спелеологами; чтобы решения принимались на основе единоначалия и приказы выполнялись без обсуждения. Нужно располагать кадрами профессиональных спасателей, которые были бы в то же время спелеологами, и снаряжением, приспособленным к работе под землей. Вот почему мы в этом году наметили провести в пропасти Пиад-жа-Белла учебные тренировки с участием группы горноспасателей из 6-го Республиканского отряда безопасности.

Наконец, геология. Это — моя специальность, мое призвание. И одной из главных моих целей было использовать тот гигантский естественный разрез, каким является пропасть Пиаджа-Белла, чтобы установить внутреннее геологическое строение массива Маргуарейс.

Геолог нужен везде, его можно встретить повсюду с молотком в руке и рюкзаком за плечами. Но если геолог должен быть и спелеологом, характер его работы резко меняется.

При слабом освещении (наши лампы за четыре дня непрестанного горения под землей стали давать меньше света), утомленный разведкой, не отрывая глаз от выступов, могущих дать точку опоры, я должен был и осматривать свод, и вглядываться в стены, чтобы различать границы между пластами разных пород.

Вынуть геологический молоток, вскарабкаться по стене до заинтересовавшего тебя слоя, отколоть образец, пометить его карандашом, упорно не желающим писать, поставить тот же номер мокрыми руками в отсыревшем блокноте и бегом, сгибаясь под тяжестью рюкзака с образцами, вес которого все увеличивается, догнать товарищей — такова была моя участь в течение пятнадцати часов.

Потом, в спокойной обстановке своей лаборатории, я определю характер этих образцов и помечу на плане пропасти те места, где их взял. И только тогда начнется настоящая работа: объяснить, почему и как определенная скальная порода оказалась в данном месте и в таком окружении, — словом, попытаться получить дополнительные сведения о геологической структуре недр этой части Альп.

Отъезд

В среду, в полдень, объявляю о свертывании работ. Одна из групп должна была вернуться в лагерь, не дожидаясь нас; на оставшихся шестерых участников приходится довольно увесистый груз: 30 мешков со снаряжением и акваланг с двумя баллонами весом по двадцать семь килограммов каждый. Но ведь невозможно пройти и небольшое расстояние, если каждый должен нести по пять-шесть тяжелых мешков!

С самого начала грузы решили передавать цепочкой, из рук в руки. Все шестеро расположились шеренгой на расстоянии двух метров друг от друга, каждый этап эстафеты — 12 метров, а всего нам предстояло пройти три километра.

От неудобной, скованной позы тело затекло и одеревенело; слишком тонкие веревки врезаются в кожу; руки ободраны в кровь об острые камни и куски льда (а без них тем не менее не обойтись); от внезапных приступов депрессии не застрахованы даже самые стойкие; для поддержания сил заставляем себя съесть по банке холодных и неудобоваримых мясных консервов; последняя затяжка последней оставшейся сигаретой, по-братски поделенной между всеми; леденящий холод, который пронизывает до костей при каждой остановке… Этот путь испытания и жестокого страдания продолжался пятнадцать изнурительно-монотонных часов.

Этими "каторжными работами" завершилась экспедиция Французского института спелеологии в 1963 году. Правда, надежды проникнуть в галереи за сифоном на глубине 689 метров не оправдались, и мы вернулись, несолоно хлебавши, но других научных целей мы достигли, и общий итог экспедиции был положительным.

Спелеонавты

Спелеологическая экспедиция 1963 года на альпийский массив Маргуарейс, итоги которой можно расценить как полууспех или как полунеудачу, на добрый десяток лет прервала мои исследования в области подземной геологии. В книге "Эксперименты вне времени" (1972) [21] я объяснил, каким стечением обстоятельств это было вызвано.

Для меня началась новая жизнь, полная захватывающих, увлекательных приключений, связанная с постановкой экспериментов по длительному пребыванию в пещерах без каких-либо ориентиров во времени.

Опрокидывая все концепции биологических и медицинских исследований, настойчиво преодолевая закоренелые предрассудки, одерживая один успех за другим, заключая десятимиллионные (в новых франках) контракты на научные разработки, привлекая к ним страстно преданных своему делу инженеров и ученых, я задумал и организовал: в 1964–1965 годах — двойной эксперимент Жози Лорес и Антуана Сенни (три и четыре месяца под землей); в 1966 году — рекордный эксперимент Жана-Пьера Мерете (шесть месяцев); в 1968–1969 годах — добровольное заточение Жака Шабера и Филиппа Энглендера (четыре с половиной месяца).

Смелые эксперименты

30 ноября 1964 года, в 3 часа дня, под слепящими вспышками фотоаппаратов, под гомон голосов, гул аплодисментов и жужжание телевизионных камер, в последний раз поцеловав жену и четырехлетнего сынишку, Антуан Сенни, 35 лет, мой давний друг, заслуженно пользовавшийся репутацией опытного спелеолога (которую он приобрел в пропастях Маргуарейса), медленно спустился в карстовый провал Оливье — пропасть 90-метровой глубины, находящуюся на высоте 1350 м в известняковом массиве Одиберг (Кай-Ан-дон), в тридцати километрах к северу от Граса, чтобы провести там в полном одиночестве четыре месяца. Это считалось тогда почти недостижимым рекордом.